«Вызывали для допроса в инквизицию». Как Петр приучал Россию к скульптуре — рассказывает выставка в Эрмитаже
До 13 ноября в Эрмитаже, в Арапском зале, проходит выставка скульптуры из коллекций Петра Великого. Экспозиция — небольшая, пара десятков работ. Но она окутана шекспировскими страстями: счастливыми историями обретения считавшихся утраченными скульптур, допросом автора по обвинению в связях с потусторонними силами, встречей с таинственными восточными животными и спрятавшимся за портретом императора мавром.
Петр Великий, в числе множества своих преобразований, известных всем со школы, ввел в российский обиход скульптуру, причем, вступив в противоборство с церковью, где круглая скульптура до этого была запрещена.
«Я думаю, что для Петра скульптура была частью приобщения к западной культуре, не только пластической, но и ментальной, и овладения античной мифологией, символикой барокко, — рассуждает куратор выставки, доктор искусствоведения Сергей Андросов, заведующий Отделом западноевропейского изобразительного искусства. — Но существует анекдот, который будто бы относится к Воронежу, когда Петр там в ранний период строил корабли. Там у него был дворец, украшенный статуями античных богов, — и святой Митрофан Воронежский отказался входить в тот дворец на том основании, что там — идолы. И был готов даже за то принять смертную казнь, так что Петру даже пришлось будто бы статуи убрать, чтобы общаться».
Впрочем, круглая скульптура (трехмерная) при Петре все-таки вошла даже в церковь — не говоря про дворцы. За короткое время императору удалось собрать объемную коллекцию, которая украсила Летний сад того времени, а в дальнейшем заполнила петербургские музеи — порядка 250 экспонатов. Правда, голландская свинцовая скульптура из его собрания до нас не дошла: не выдержала климата или была переплавлена — по информации исследователей, речь шла о копиях скульптур Версаля.
Большинство же скульптуры везли из Венеции. Петр отбирал произведения не сам — во всяком случае, документов, свидетельствовавших о его пожеланиях, не сохранилось. О вкусе императора говорит только та информация, что он любил конные статуи — его внимание привлекли, например, конные монументы в Париже.
В Венеции покупкой скульптуры занимался граф Савва Владиславич-Рагузинский, который покупал большую мраморную скульптуру, а в Риме — денщик Петра и его «художественный агент» Юрий Иванович Кологривов, который покупал в том числе античные статуи и копии с антиков (одна античная работа на выставке в Эрмитаже представлена — «Пастух, несущий куриц и ягненка» III века до нашей эры, это первая античная статуя, попавшая в Россию).
Скульптуру везли кораблями, летом, путь занимал несколько месяцев. Последние скульптуры для Петра прибыли уже после его смерти. Например, знаменитая аллегория Ништадтского мира для Летнего сада пришла в 1726 году.
«Первый корабль вышел из Венеции 23 апреля 1717 года и в Петербург пришел где-то в августе, — рассказывает Сергей Андросов. — Но он по дороге заходил в Лондон для ремонта. А так, если они весной выходили, то к августу, посредине лета, доходили. Там везли, конечно, не только скульптуры, — и вина, мартышек, птичек, канареек, собачек — Екатерина заказывала собачек мохнатеньких из Болоньи, болонок».
Петровская скульптура немало попутешествовала по Петербургу: сам царь предполагал ее для Летнего сада (там стояла крупная скульптура) и его грота (там — более мелкая и ценная, включая антики) и для Петергофа. При Елизавете часть вещей из Летнего сада попала в Царское Село и потом в Павловск. А при Павле приступили к разборке грота в Летнем саду — скульптуру оттуда перевезли в Таврический дворец (при этом, полагают исследователи, часть скульптур была украдена), а оттуда — в Эрмитаж. Сейчас большая часть петровского собрания, что логично, находится в Михайловском замке Русского музея (куда она попала из Летнего сада), примерно 25 вещей находятся в Царском Селе, порядка 10 — в Петергофе и около двух десятков — в Эрмитаже.
Говоря о вещах, пропавших при перевозке, Сергей Андросов рассказывает и счастливые истории обретения: «Для выставки нам удалось получить две статуи из серии античных богов, которые, судя по всему, были украдены при перевозке из Летнего сада в Таврический дворец и как бы «отпочковались» от всей серии. Со временем они попали в историко-художественный музей в Серпухове. Мы их привезли, отреставрировали, и теперь вся серия собрана вместе». Еще одна скульптура, считавшаяся утраченной, — Юпитер — была найдена в Петербурге, в частной коллекции, и ее в итоге Эрмитажу подарили.
А вот другую работу, «всплывавшую» с тех пор на рынке, музейщики вынужденно упустили.
«Петр I интересовался памятником Марку Аврелию в Риме, — рассказывает Сергей Андросов. — И когда архитектор Николо Микетти поехал в Рим, ему было дано поручение узнать, сколько может стоить отлить копию — с всадником или без. И Микетти старательно писал, но цена была высокая, и эти планы оставили. Однако Рагузинский об этом знал, и в 1722 году из Венеции уже пришла мраморная статуя, которая называлась «Лошадь кампидольская Марка Аврелия». И она какое-то время стояла в Летнем саду, потом в 1741 году попала в число поврежденных статуй, и ее должны были реставрировать. [На этом след ее пропал], и я со спокойной совестью писал, что она не сохранилась. И вдруг уже году в 2012-м она всплыла в Париже, у антиквара. Причем это безусловно она, потому что у нее постамент, который описан в литературе и с подписью скульптора Пьетро Баратты, который больше всего работал для Летнего сада. Они нашли мои публикации, ее определили, я подтвердил. Пытались мы ее купить, но они заломили такую цену, что купить не удалось. Я считал, что ее никто не купит, но когда через некоторое время оказался в Париже и пошел ее смотреть, мне радостно сказали, что она уже продана».
Из того, на что стоит обратить внимание на выставке, — группа «Оплакивание» венецианского мастера Джованни Дзордзони, которая из грота Летнего сада в свое время попала в Петропавловский собор и была установлена над гробницей Петра Великого. Для выставки ее привезли в Эрмитаж на временное хранение, привели в порядок, и теперь она представлена в витрине, какой ее наши современники еще не видели.
Из Меншиковского дворца на выставку привезли статуи «Азия» и «Африка» голландского мастера Бартоломеуса Эггерса, датированные 1689 годом.
«Этот скульптор работал в основном в Германии, в Берлине, и, по моему предположению, они были подарены Петру прусским королем, потому что есть сведения, что он дарил ему скульптуру, и как раз этот скульптор работал в Берлине, — рассуждает Сергей Андросов. — Они забавны еще по биологической части, потому что один из них держит слона за хобот, а второй опирается на голову верблюда, как представляли в XVII веке слонов и верблюдов».
Еще одна скульптура, на которую стоит обратить внимание, — «Борьба лапифов с кентавром» Франческо Бертоса — судя по всему, первая задокументированная работа крупного мастера, работавшего в венецианской провинции. Он был необычен тем, что создавал многофигурные композиции: из бронзы — отливая их по частям, а из камня — вытесывая из цельного камня. «Согласно одному из старых инвентарей, Бертоса даже вызывали для допроса в инквизицию, потому что не могли поверить, что человеческая рука способна создавать такие совершенные в техническом отношении произведения», — говорится в описании работы на выставке.
Среди белоснежных экспонатов выставки выделяются черные бюсты мавров, выполненные из разноцветного мрамора — техника составления работ из разного камня была популярна в Древнем Риме и вновь вошла там в моду в начале XVII века. Четыре бюста, принадлежащих Эрмитажу, были изготовлены в конце того же столетия. Вот только на выставке, чин чином, с табличками, показаны два из них — из министерского коридора. Еще один, приглядевшись, можно увидеть в нише позади других скульптур: зал — «Арапский», поэтому тут в свое время установили два бюста мавров. А второй стал «секретом» этой выставки — он стоит прямо напротив, за портретом Петра, и увидеть его получится только по окончании выставки.
Алина Циопа, «Фонтанка.ру»
© Фонтанка.Ру
